Они были карие, с зелеными ободками, и совершенно не соответствовали традиционному образу турка. Но это сейчас не очень интересовало капитана. Он снова потряс раненого за плечо, на сей раз более решительно. Не до сантиментов сейчас.
К его руке была подведена капельница, в носу тоже торчала трубка. Левая нога была полностью прикрыта одеялом и выглядела гораздо более толстой, чем правая. Капитан наклонился и взглянул в лицо мужчины. Темные волосы, черные круги под глазами, густые усы, капли пота на лбу. Он осторожно потряс раненого мужчину за плечо. Фрост очень надеялся, что журналист знает английский. Мандеф, позвал он негромко. Веки мужчины шевельнулись и он открыл глаза.
Они были карие, с зелеными ободками, и совершенно не соответствовали традиционному образу турка. Но это сейчас не очень интересовало капитана. Он снова потряс раненого за плечо, на сей раз более решительно. Не до сантиментов сейчас.
Слова с трудом протискивались через горло журналиста. Чувствовалось, что он еще очень слаб. Он поднес оба пистолета к лицу журналиста. Глаза мужчины расширились, а рот чуть приоткрылся. Мне нужно только одно. И я задам только один вопрос. Если вы на него не ответите, я приставлю пистолет к вашим глазам и нажму на спуск. Пот теперь стекал струйками по его лицу, он тяжело дышал. И я могу сделать это еще раз. Поэтому запомните если вы меня обманете, дадите ложную информацию, то я вернусь.
Тут он солгал во второй раз. Фрост не собирался убивать журналиста, как бы тот себя не повел. Капитан вздохнул, приставил один из пистолетов к голове раненого и взвел курок. А в следующий миг губы турка расползлись в улыбке. Злорадной, жестокой, но все же улыбке. Не совсем типичная реакция для человека, которому угрожают смертью. Вы хотите меня убить? Да, пожалуйста, я не против. Я жду смерти как избавления.
Зачем, вы думаете, ко мне приставали охрану? Да чтобы я не покончил с собой! Неужели вы не понимаете, он жестом указал на свою изувеченную ногу, что после этого человек уже не хочет жить. Я не собираюсь до конца моих дней оставаться калекой и влачить жалкое существование. Ну, стреляйте же, я вас умоляю! Я ничего вам не скажу, хахаха! Почему же вы не стреляете? Он понял, что все пропало, и отрешенно покачал головой. Боже мой, прошептали его губы. Они висели гдето на стене, он не видел их в полумраке. И чувствовал, как его собственный пульс стучит в ушах. Он должен узнать правду, должен ее найти, если она жива.
Да, он понимал, что в некоторых ситуациях самоубийство является единственным выходом. Например, если противник неизбежно возьмет тебя в плен и ты знаешь, что впереди ждут ужасные пытки. Тогда, конечно, следует последнюю пулю оставить себе. Разве сейчас такой случай? Моя спина была так повреждена однажды, сказал он тихо, что я уже думал мне никогда не встать. Но я начал ходить и хожу сейчас.